В 2015 году московский лейбл Арт Бит выпустил двойной альбом выдающегося барабанщика и перкуссиониста Владимира Тарасова и Алексея Круглова "Sound Spaces". Запись с выступления дуэта в клубе "Олимпиада-80" (Москва) 25 февраля 2011 года в рамках цикла концертов "Джаз.Ру: "Новый звук". Музыканты представляют двухчастную структуру - проект с инструментальной импровизационной музыкой и литературно-музыкальную композицию на стихи Алексея Круглова. В оформлении альбома использованы репродукции инсталляций Владимира Тарасова "Kyoto" и "Nocturne for Paper". В буклете издания опубликованы палиндромы Алексея Круглова и репродукции инсталляций Владимира Тарасова.

 

Sound Spaces, part 1 (CD 1)

1. Intro  

2. Consideretion 

3. Images

4. Movement        

5. Echoes of "Dialogos"

6. Echoes "In Tempo"  

Alexey Kruglov - alto and tenor saxes, bassethorn, alto sax mouthpiece

Vladimir Tarasov - drums, percussion

All music by Vladimir Tarasov, Alexey Kruglov

Sound Spaces, part 2 (CD 2)

1. Conсlusion 

2. Coldly    

3. The Train   

4. Memory   

5. Attempts at searching of lost meanings 

Alexey Kruglov - alto and tenor saxes, recorder, tenor sax with the trombone mouthpiece

Vladimir Tarasov - drums, percussion

All music by Vladimir Tarasov, Alexey Kruglov

Poetry - Alexey Kruglov

MC - Mikhail Mitropolsky 

 

• Аннотация Дмитрия Ухова:

Ни Владимира Тарасова, ни Алексея Круглова представлять не надо. Однако, важно подчеркнуть, что Тарасов – барабанщик/перкуссионист (без страха и упрека) самого известного новоджазового коллектива – трио Ганелин/Тарасов/Чекасин, чьё творчество привлекло внимание всего джазового мира к импровизационной музыке из СССР. Добавим, что из них троих Владимир Тарасов (премия «Триумф» 2009) – в первую очередь, больше, чем музыкант: знаток изобразительных искусств, владелец – уже в советское время – крупнейшей коллекции советского арт-авангарда. В 1980-е он изысканно играл словами в названии своего проекта «Драмтеатр», продвигал (под театральным термином «atto» – акт, действие) свои сольные программы, а также же перформансы со словом «кантатос» по «Азбукам» Дмитрия А. Пригова (как с самом поэтом, так и с актером Вениамином Смеховым), «Часы печальных иль» Андреем Битовым (писатель читает черновики А. С. Пушкина).

В 1990-е Алексей Круглов («будущее джаза» по мнению Jazzwise) – юный саксофонист-лауреат, сталкивается с творчеством Владимира Чекасина, участвуя в перформансах посмодерниста. Тогда же появляются собственные режиссерские опыты Круглова. В его музыкально-театральной системе взаимоотношения музыки и не-музыки (звучащего слова, актерских мизансцен и т.п.) вступают в более сложные отношения – в том числе и контрапункта. Литературной составляющей сценических опытов Круглова с самого начала была поэзия – от Владимира Высоцкого до поэтов- жертв ГУЛАГа, а после и собственных стихов саксофониста. Еще бы! Молодой тогда музыкант выступал с Андреем Вознесенским. И уже позже он участвовал в театральных проектах Дмитрия Крымова и Бориса Юхананова. О музыке вообще отдельный разговор: сейчас Круглов – «русское лицо» лейбла Лео Фейгина (организуя еще и Leo Records Festival in Russia), артист фирм ACT, For Tune, он издается с Иоахимом Кюном, Яаком Соояаром, Семёном Набатовым, Франком Гратковски, Олегом Юдановым, Вячеславом Ганелиным и в составе P.U.R. Collective Кшиштофа Книттеля.

Два поколения не могли не встретиться. И они встретились – в том числе, на III Фестивале современного искусства им. Д.А. Пригова, с искусствоведом Виталием Пацюковым в роли Дмитрия Алексаныча. Ранее были «Диалоги» и «In Tempo» (Solyd Records) – Тарасова-Круглова – два диска дуэтов. Но концепция «Sound Spaces» – «битвы нот с безмолвием пространства» (Н.Заболоцкий, «Предостережение») подразумевает двуединое целое, где первое «пространство» – шестичастная инструментальная сюита, второе – пятичастный поэтический цикл на стихи Круглова. Здесь сразу же возникает искушение истолковать новые «Sound Spaces» как сиквел, чтобы не сказать – часть некоего общего целого, воображаемой трилогии. Но нет! Исходная точка «Звуковых пространств» находится даже раньше – в самом начале, если можно так сказать. В каком-то смысле это, наоборот, приквел: шесть частей инструментальной сюиты это как бы параллельная гипотеза «рождения трагедии из духа музыки» (Ф.Ницше) от primal scream, первичной звуковой материи, эволюция которой, собственно, и приводит, в конце концов, к «Диалогам/In Tempo». Названия частей говорят сами за себя. Рассмотрение, Образы объектов, Движение – это экспозиция звуковой материи. До – мелодические, разговорные интонации у Круглова, почти народные плясовые ритмы, как будто музыканты обсуждают то, что сыграют дальше, которое станет «Отголоском Диалогов» или изысками басстегорна «In Tempo». В 2009 году Тарасов показывал свою программу «Думая о Хлебникове», а Круглов, независимо от этого, тогда же начал увлекаться палиндромами, тоже своего рода музыкой, только для глаз. Неслучайно Круглов читает свои стихи намеренно не по-актерски, а так, как это было принято в эпоху «Серебряного века» и футуристов.

Англоамериканский поэт Т.С. Элиот, похоже, сказал за меня главное: «Содержание стиха – это та приманка, которую поэт бросает читателю, как воображаемый взломщик – сторожевому псу, чтобы читатель воспринял собственно поэзию». И как любитель джаза, Бетховена и мюзик-холла, уточнил: «В музыке, слышимой столь глубоко, / Что ее не слышно: пока она длится, / Вы сами – музыка».